Часть девятая

(1895–1903 гг.)

 

Из писем отца к сыну Борису. От 24 апреля 1900 года:

 

…21-го внезапно в 10 ½ утра приехал Государь. Осмотрел всё и остался доволен, хотя газеты пишут иначе. Его последние слова, обращённые ко мне перед отъездом, были: «Госпиталь в отличном состоянии, пища хорошая. А чистота и воздух такие, что если бы мне завязали глаза и провели сюда, я никогда не сказал бы, что нахожусь в больнице…» Осчастливил меня пожатием руки. И в приказе по госпиталям Московского военного округа^[376] ген. — майор Бартоломей (инспектор) отметил тоже. К сожалению, жена и дети болеют по второму разу…^[377]

 

От 2 мая 1900 года:

 

…6 мая еду в Миргород на 3–4 дня. Надо приготовить Петровцы к общему приезду семьи. Наши все понемногу поправляются, но кашляют по слабости…^[378]

 

От 7 апреля 1901 года:

 

… В среду 11-го в 12.00 еду по Курской дороге в Петровцы дней на 10–15. Приглашаю ехать вместе. Расходы мои.

Влияние Елизаветы Семёновны — ученицы самого А. Г. Рубинштейна^[380] — на пожилого мужа и детей совершенно преобразили быт семьи по мере роста её благосостояния. В доме появились гувернантка-француженка, учитель музыки, много внимания уделялось чтению, танцам, театрам. Все дети прекрасно говорили по-французски. К гимназии их готовили нанятые учителя.

Без преувеличения можно заметить, что именно благодаря упорству и способностям матери в воспитании детей из этой семьи вышли такие известные в Европе личности, как Татьяна и Георгий Адамовичи, о которых мы скажем ниже.

К сожалению, Виктор Михайлович не узнает об этом. Его здоровье резко ухудшится к середине февраля 1903 года. Из письма к сыну Борису в Варшаву от 12 февраля 1903 года:

 

… Отпросись и приезжай немедленно. О чём прошу и командира полка.

Отец.^[381]

 

14 февраля Борис Викторович выехал в Москву и находился рядом с больным 2 недели. На этот раз обошлось. Но 2 апреля телеграмма Елизаветы Семёновны вновь позвала его в дорогу.

Отец пожелал ехать в родовое миргородское имение, всё ещё надеясь на лучшее. К сожалению, чуда не произошло. 21 апреля 1903 года на 64-м году жизни В. М. Адамович скончался от старческой астмы на руках близких и был похоронен на погосте Преображенской церкви села Петровцы.

Много позднее сын Георгий вспомнит об этом:

 

Панихида по «ушедшему» директору была отслужена 22 апреля в Скорбященской церкви военного госпиталя протоиереем А. А. Копецким. Отдали дань памяти усопшему «Московские ведомости»^[382] и «Московский листок»^[383], поместившие скромные некрологи об этом сердечном и прямом человеке.

Высочайший приказ по Военному министерству «Об исключении из списка», подписанный в Царском Селе 3 мая 1903 года, поставил последнюю точку в служебной карьере генерала.

Его усердие (в походах и сражениях не участвовал, но выслужил 45 лет, 3 месяца и 17 дней) не было забыто после смерти. По прошению вдовы, представлению Главного штаба и с согласия министра финансов С. Ю. Витте многодетной семье покойного была назначена повышенная пенсия в 1145 рублей в год, как полагалось семье генерал-лейтенанта, вместо начисленных 860 рублей. Были зачтены командировка в Болгарию, труды в первой переписи населения России в 1897 году, экономия (свыше 100 тысяч рублей) сметы затрат по содержанию госпиталя в бытность его директором.

Семья генерала, помимо основной пенсии, получила и дополнительное пособие в 1290 рублей в год от эмеритальной кассы^[384]сухопутного ведомства, из чего в совокупности и сложился основной источник их материального обеспечения до полного совершеннолетия детей.

В уважение заслуг покойного главы семейства Военным Министерством в 1910 году была сохранена пенсия достигшей совершеннолетия Ольге Адамович (по болезни), которая в 1911 году была увеличена до 190 рублей 83 копеек в год^[385].

Вдова с детьми освободила казённый госпитальный домик и переехала на жительство в С.-Петербург поближе к своим родителям, где и поселилась в отдельной квартире (из пяти комнат) в доме № 3 по Гродненскому переулку. Семён Исаевич Вейнберг, к тому времени железнодорожный чиновник, личный почётный гражданин и пианист-любитель, был больше известен в столице как член-учредитель и председатель Петербургского общества любителей музыки и сценического искусства.

Тюмень конца XIX века

Городская хроника тюменской «Сибирской Торговой Газеты»^[386] насыщена эпизодами жизни местного общества, среди которых любопытный потомок обязательно отыщет крупицы благородных деяний и увлечений своих далёких предков.

В январе 1895 года в городе создаётся отделение Тобольского общества трезвости, взявшее курс на культурно-массовое просвещение простого народа. В марте его усилиями (на средства А. А. Мальцева) в городе появилась 1 — я чайная-читальня на Базарной площади, которую до конца года посетили 6302 человека^[387].

Откликнувшись на гуманную инициативу, И. М. Чукмалдин на свой счёт открывает народную чайную-читальню в деревне Кулаковой и жертвует ей 224 фунта чая. 6 января 1896 года и в Зареке в доме братьев Колмогоровых (Береговая, 29) появляется третье подобное заведение, которое за полгода посетили 3010 человек. Желающим здесь предлагались газеты и журналы — «Свет», «Сибирская Торговая Газета», «Родина», «Вокруг света», «Развлечение», «Русское слово» и книги для народного чтения^[388]. В 1897 году все трое Колмогоровых (наряду с И. И. Игнатовым и А. И. Текутьевым) становятся почетными членами самого общества и вносят деньги на читальню при 1-й народной чайной^[389].

В этом же году в Тюмени наконец-то открывается и 1-я публичная библиотека (2500 книг). А. Ф. Колмогоров передаёт на её обустройство 3 шкафа стоимостью в 75 рублей^[390].

На 1897 год приходится учреждение и городского Общества потребителей, членами наблюдательного комитета которого избираются братья Колмогоровы^[391].

Из отчёта тюменского Общества попечения об учащихся за 1896 год мы узнаём, что его почётный член А. Ф. Колмогоров уступил обществу подвал собственного дома на Царской улице и взял на свой счёт организацию доставки и хранения имущества, жертвуемого горожанами^[392].

Протокол думского собрания за декабрь 1898 года сообщает, что председателем Думы на очередной срок, 20-ю голосами против одного, избран гласный А. Ф. Колмогоров^[393]. Под его председательством проходят выборы городского головы А. И. Текутьева — будущего пятого Почётного гражданина Тюмени (1906 г.).

22 мая следующего года новый предводитель и 1-й гильдии купец открывает в своём доме на Иркутской улице библиотеку имени А. С. Пушкина и возводит первую в Зареке дамбу высотой 3–5 аршин на протяжённости в 1200 саженей! В 1902 году, принимая удар Туры и спасая жителей, Андрей Иванович на свой счёт (1300 рублей) поднимает вал ещё на 2 аршина.

За суетой жизни не забывали братья Колмогоровы в Татьянин день жертвовать деньги на нужды студентов-сибиряков Московского университета^[394] и учащихся Александровского реального училища^[395].

Не избежали Колмогоровы упоминания и в криминальных новостях ночной жизни города. 15 сентября и 27 ноября 1897 года с их охраняемого завода в Заречье были похищены 41 дублёная и 12 выделанных кож^[396].

Любопытно почти поголовное увлечение отцов города при относительно небольшой численности населения бегами и скачками, организованными Обществом охотников конского бега. Среди владельцев лошадей — Э. Р. Вардроппера, П. И. Подаруева, А. М. Плотникова, А. С. Колмакова, братьев Решетниковых, братьев Агафуровых, С. Я. Андреева и многих других — мы встречаем и Ф. Ф. Колмогорова.

Из трёх его рысаков — «Наследник», «Арабчик»^[397] и «Ворон» завода Подаруева — второй, показав в дрожках резвость в 5 минут 23 ½ секунды на дистанции в 3 версты, однажды взял даже приз^[398] (серебряную вещь в 125 рублей) в гандикапе^[399].

Женская половина семьи Колмогоровых в меру своих способностей старалась соответствовать тому положению, которое их мужья занимали в городском обществе.

Тюменский кружок любителей музыкального и драматического искусства^[400] (дом Филимонова, за Тюменкой) на сезон 1897/98 годов избирает своими старшинами, помимо Г. Ф. Колмогорова (казначейская часть), М. Е. и А. Н. Колмогоровых^[401]. Мария Евменовна, жена Г. Ф. Колмогорова, видимо, обладала голосом, музыкальными и административными способностями. Городская газета упоминает о её участии в благотворительных вечерах. В одном случае она отличилась исполнением произведения модного итальянского композитора П. Масканьи «Сельская честь», в другом — маршем Мейербера совместно с М. К. Лидервальд^[402].

27 декабря 1901 года организованный ею, М. Р. Клериковой^[403] и С. И. Колокольниковым спектакль в театре Текутьева дал 578 рублей чистого сбора. При этом не будем забывать, что как действительный член Общества трезвости М. Е. Колмогорова осуществляла и надзор за заречной народной чайной^[404].

Александра Николаевна (2-я жена А. Ф. Колмогорова) 1 октября 1898 года на годичном собрании Общества попечения о бедных избирается в члены правления наряду с М. Р. Клериковой, М. И. Колокольниковой, И. И. Игнатовым и другими^[405]. С 1899 года она ведёт работу и в совете Владимирского сиропитательного заведения^[406].

Елизавета Константиновна (жена Ф. Ф. Колмогорова) с основанием в городе Дамского комитета приняла на себя обязанности заведующей его хозяйственной частью^[407].

В начале апреля 1899 года Г. Ф. Колмогоров как гласный городской думы и председатель Попечительного совета женской прогимназии инициирует с братьями в думе предложение о расширении здания прогимназии (на 12 помещений). Первыми, жертвуя на строительство 3350 рублей, Колмогоровы находят поддержку у ТД «Братья Колокольниковы» и в конце месяца собирают по подписке среди купечества первые 11 500 рублей, из необходимых 43 500^[408].

Ровно через год — 4 мая 1900 года — 67-летняя Парасковия Фёдоровна Колмогорова с младшим сыном Александром и другими именитыми людьми после торжественного молебствия заложили первые камни в основание будущей пристройки^[409].

К августу относится свадьба единственного сына Александра Филимоновича 22-летнего Григория на дочери кожевенного мастера 15-летней Манефе Александровне Калининой (1885–1948), родившей мужу семерых детей, в том числе сыновей Александра^[410], Фёдора^[411], дочерей — Юлию^[412], Марию^[413], Екатерину^[414], Надежду^[415] и Веру^[416].

К концу года Колмогоровы закончили ремонт принадлежащего им 2-х этажного дома по Береговой улице при кожевенном заводе. Верх целиком отводился под школу (по программе народных училищ) для совместного обучения до 40 детей этой части города. Внизу разместились читальня, народная библиотека^[417] и комнаты для постоянного проживания учителя. В качестве преподавателей были приглашены К. М. Ромадина и священник М. Иноземцев. В эти же годы появился в Зареке и Колмогоровский переулок.

Училище, прозванное Колмогоровским, как и весь дом, полностью содержалось на счёт ТД «Ф. С. Колмогорова Наследники» и было торжественно освящено и открыто 17 декабря. Оно стало девятым подобным учебным заведением города, включая две небольшие школы водном из домов А. И. Текутьева на Потаскуе^[418].

8 декабря 1900 года в служебной карьере инженера и кавалера A. Ф. Колмогорова произошли изменения, повлекшие за собой, наряду с другими печальными событиями, исход семьи Колмогоровых из Тюмени и её рассеяние. С 1 января 1900 года Уральская железная дорога, с вновь построенными в 1896–98 годах участками Екатеринбург — Челябинск (225 вёрст) и Пермь — Котлас (816 вёрст), получила наименование Пермской. 42-летнему коллежскому советнику в новой структуре была определена должность помощника начальника службы пути дороги (протяжённостью в 2074 версты) с пребыванием в Перми.

3 января 1901 года служащие 8-го участка собрались к 11 часам у фотографа И. Кадыш для запечатления памятного снимка. Прощание начальника с сослуживцами проходило в конторе участка и завершилось товарищеским обедом (с оркестром, речами и тостами) в 7 часов пополудни 4-го января в зале 1 — го класса железнодорожного вокзала Тюмени^[419].

9 января в приказчичьем клубе был дан ещё один прощальный обед избранного общества, носивший семейный характер. Присутствовало 48 гостей. Звучали напутственные речи B. И. Отрок-Говорухи, М. Р. Клериковой, В. К. Берга, И. И. Игнатова и других^[420]. Ночью Александр Филимонович, провожаемый близкими людьми, отбыл в Пермь к месту новой службы^[421].

Решением гласных городской думы (от 11 января) место выбывшего председателя собрания занял Г. Ф. Колмогоров, уступивший его через год А. К. Шешукову.

Многие годы братья Колмогоровы отдали служению в Вольном пожарном обществе, учреждённом в Тюмени Г. В. Молодых ещё 25 августа 1882 года и насчитывавшем на 1884 год 130 почётных и действительных членов. Город донимали пожары. Убытки от сгоревшей недвижимости только в 1873–93 годах оценивались в 543 024 рубля. С мая 1901 по март 1902 года ущерб, нанесенный семье Колмогоровых огнем, составил 1800 рублей^[422]. Известно, что на июнь 1898 года Александр Филимонович являлся начальником одного из 4-х отрядов Общества (при главенстве И. А. Решетникова). В дальнейшем вместе с С. И. Колокольниковым он входил в состав его правления^[423] и выбыл только в связи с переводом на работу в Пермь.

Почётными членами Общества состояли и Г. Ф. Колмогоров с И. И. Игнатовым^[424]. Именно Григорий Филимонович на заседании думы внёс предложение и добился принятия решения о создании пожарных участков в Заречье и Затюменке^[425].

Имел отношение к Вольному пожарному обществу и Ф. Ф. Колмогоров. 20 марта 1902 года он председательствовал на одном из его собраний, но всё же социальные аспекты общественной деятельности были ему ближе как юристу. На 30 апреля 1898 года он почётный мировой судья выездной сессии Тобольского окружного суда.

В марте 1900 года как попечитель Вознесенского училища Фёдор Филимонович оказывает из своих средств помощь учащимся^[426]. В феврале 1901 года его кандидатура утверждается на пост почётного блюстителя Никольского мужского приходского училища^[427]. Григорий и Фёдор Колмогоровы состояли и членами строительной комиссии думы по постройке в городе каменного здания «Народного дома»^[428].

В январе 1902 года мы встречаем его фамилию среди жертвователей (150 рублей) в благотворительный комитет по оказанию помощи переселенцам^[429]. При этом Ф. Ф. Колмогоров берёт 3-й приз по стрельбе в тире Общества правильной охоты^[430] и 26 августа на собрании в помещении гостиницы «Эрмитаж» избирается (19 голосами против 1) председателем правления самого Общества, сменив на этом посту Н. М. Глизмана.

Между двумя этими событиями семья Колмогоровых 5 августа хоронит на заречном кладбище… 34-летнюю жену Фёдора Филимоновича Елизавету Константиновну, умершую от воспаления слепой кишки^[431].

А в Перми успешно продолжал карьеру инженера Александр Филимонович. Произведённый по выслуге лет в статские советники^[432], 6 апреля он удостаивается и третьего ордена — Св. Станислава 2-ой степени. Пятый классный чин, соответствующий в армии полковнику, и высокая награда обязывали к большей ответственности и самостоятельности. Новая должность не заставила себя долго ждать. Приказом по Министерству путей сообщения^[433] инженер VI класса А. Ф. Колмогоров возглавил службу пути с утверждением третьим заместителем начальника всей Пермской дороги.

Первый орден поручика Адамовича

15 марта 1900 года Главное Управление военно-учебных заведений Военного Министерства Российской империи возглавил бывший командир лейб-гвардии Преображенского полка Его Императорское Высочество великий князь Константин Константинович, сменив на этом посту генерала от инфантерии Н. А. Махотина. Получив прекрасное домашнее воспитание, новый начальник ГУВУЗа, увы, не имел военного образования в его классическом понимании (кадетский корпус — военное училище — военная академия).

Однако выдающиеся врождённые качества, сильное влияние отца на становление характера, 25-летняя военная служба, чувство времени позволили ему подняться до реформатора сложившейся к началу XX века в русской армии системы воспитания и обучения офицерского корпуса. Не обошлось без некоторой настороженности и неприятия нововведений Августейшего начальника со стороны высшего руководства в лице военного министра А. Н. Куропаткина, впрочем, вскоре рассеявшихся.

Более тесное (после Москвы) общение поручика Бориса Адамовича с великим князем состоялось в конце апреля 1900 года в Варшаве, куда Его Высочество прибыл с инспекторской миссией в Суворовский кадетский корпус, открытый всего лишь год назад. За неимением собственного здания кадеты размещались в цитадели Варшавской крепости. Здесь же дислоцировался и гвардейский Кексгольмский полк, уступивший часть своих помещений юным воспитанникам.

Великий князь был приятно удивлён реальными успехами, достигнутыми старым знакомым, на мундире которого помимо трёх серебряных медалей^[434] выделялся позолотой бронзовый «Орден Франца Иосифа» рыцарской степени. Такой неожиданной награды удостоил всех офицеров полка их шеф — австрийский император, польщённый телеграммой Российского монарха об отличии кексгольмцев в параде войск Варшавского и Виленского военных округов по завершении больших Белостокских манёвров 1897 года.

В тактических занятиях, приближающихся к боевой обстановке, приняло участие 120 тысяч солдат и офицеров под началом командующих «Западной» и «Восточной» армий — генерал-адъютантов князя Имеретинского и Троцкого. Интереснейшие полевые дневники Б. В. Адамовича об учебно-боевой жизни пехотного полка (с 8 августа по 3 сентября)^[435] — предтеча его будущих известных маньчжурских воспоминаний «Из походного журнала»^[436].

Историограф полка выступил в качестве гида при осмотре Константином Константиновичем собранных им экспонатов. Сам музей был учреждён 8 июня 1899 года по предложению Бориса Викторовича и постановлению офицерского собрания. Результатами архивных поисков молодого исследователя явились первые «Кексгольмские рассказы» для солдат: «Защита знамени», «Взятие турецкого флага», «Серебряные трубы за взятие Берлина в 1760 г.»; многочисленные статьи в «Правительственном Вестнике», «Военном сборнике», «Русском Инвалиде»: «Персидский поход Петра I в 1722–1724 гг.», «Кексгольм в 1710 и 1898 гг.», «Из истории грустного вопроса» и другие. Таким образом, накапливались материалы по истории полка, чем офицер не преминул поделиться с высоким начальником.

Интерес посетителя вызвали: брошюра Б. В. Адамовича «О формах одежды»^[437], в которой автор позволил себе высказать собственные взгляды на обмундирование отдельных частей армии и ведомств; статьи в столичном журнале «Возрождение» на военные темы.

…Военные училища, принимающие в свои стены выпускников кадетских корпусов, служат краеугольными камнями офицерского товарищества в войсках. Их питомцы составляют в полках те твёрдые центры, вокруг которых группируются все остальные разнородные элементы армейского общества. И в этом отношении их никогда не заменят ни произведённые в офицеры выпускники юнкерских училищ, ни военно-училищных курсов. Истинное товарищество не может сформироваться в военно-учебных заведениях, открытых кантонистам,«жеребьёвым», вольноопределяющимся, неучам-кадетам, гимназистам и студентам, не осознающим цену и значение для духа армии всех её традиций…^[438]

Траурный вагон из Берлина

3 мая 1901 года в Тюмень прибыл особый траурный вагон с громадными белыми крестами. Сибирь принимала прах умершего 16 апреля в Берлине одного из самых известных своих граждан: купца, коллекционера, мецената-благодетеля и бытописателя Николая Мартемьяновича Чукмалдина^[439]. Именно его содействием и поддержкой в тюменском архиве сохранился бесценный «воеводский фонд».

Первые панихиды по покойному были отслужены: 19 апреля в Успенской церкви от редакции Сибирской Торговой Газеты, отдавшей дань памяти своему московскому корреспонденту; 20 апреля — в здании Никольского приходского училища.

Утром 4 мая на платформе у железнодорожного вокзала в присутствии городского головы А. И. Текутьева, И. Я. Словцова и многочисленных жителей состоялось возложение венков^[440] к гробу именитого земляка. После литии кулаковцы на руках несли его от вокзала до городской управы. Здесь, впрягшись в катафалк, везли на себе… 18 вёрст до околицы родной деревни! В Силкином логу под Кулаковой похоронную процессию встречали жители окрестных деревень. Короткий молебен и снова на руках, бросая на дорогу вечнозелёный вереск, ещё 2½ версты до каменного пятиглавого храма во имя Святителя Николая Чудотворца (с резным дубовым иконостасом, заказанным в Москве)^[441], в «прикладе» которого Николай Мартемьянович и был захоронен^[442], но, как оказалось, не нашёл в нём последнего приюта…^[443]

В память московского 1-й гильдии купца кулаковское 2-х классное училище с мая 1903 года стало носить его имя^[444].

Портовый чиновник

В начале января 1902 года, добравшись из Одессы до родного и привычного Петербурга, Дмитрий Афанасьевич обнял мать и сестру, которых не видел более 6 лет. Но утешиться долгожданным покоем в кругу близких не получилось, так как буквально через несколько дней в столицу приехала Вера Николаевна Де-Лазари… Не желая стеснять мать, Дмитрий снял меблированную комнату на Троицкой, где и поселился с гражданской женой. Решив не возвращаться на Дальний Восток, молодой муж с середины февраля начал подыскивать новое место работы.

А пока… «молодые» наслаждались друг другом, пятничными премьерами Михайловского театра, актёрскими вечеринками у артистки Е. Горевой и визитами к Надежде Александровне. В один из таких вечеров у матери они познакомились с поэтессой и писательницей Т. Щепкиной-Куперник и даже присутствовали на представлениях её переводных пьес Э. Ростана «Принцесса Грёза» и «Сирано де Бержерак» в Суворинском театре.

Побывал временно безработный капитан и в редакции толстого журнала «Русское судоходство», договорившись о публикации цикла морских очерков и ряда статей по судовой практике.

Пора было определяться и со службой. Отказавшись из-за длительности рейсов стать капитаном океанского грузопассажирского парохода «Маньчжурия» на линии Петербург-Владивосток (Владивосток — Одесса), Дмитрий Афанасьевич получил предложение на береговую должность помощника начальника Петровского порта на всё том же Каспии.

Только теперь, отправляясь к месту нового назначения, он решился навестить покинутую им 7 лет назад в Астрахани семью. Дети, забыв облик отца, не признали его… Расторгнув брак с прежней женой Надеждой и забрав сына, Д. А. Лухманов в начале мая прибыл в Петровск-Дагестанский.

Но ностальгия по былой вольнице и простору всё ещё переполняла душу новоявленного портового чиновника, жаждущего признания. Очерки «По белу свету», а вслед за ними и публицистические заметки начинающего писателя: «С берегов Каспия», «О форме одежды русских коммерческих моряков», «Помощник на Волге» и другие (под псевдонимами «Капитан Немо», «Краснопёрка») появились в «Русском судоходстве» с апрельского номера за 1902 год^[445]. Литературные успехи омрачало лишь разочарование в характере взрослеющего наследника.

Из письма к брату Борису от 31 декабря 1902 года: «…Мы с Верой. Сын у меня, учится, готовится в корпус. Но ясно, что мальчик не нашей семьи, не наших способностей, не нашего духа. Больно смотреть на него и не находить в нём ни одной моей черты… Как здоровье папы?..»^[446] Запоздалые горестные сетования легкомысленного отца по поводу своего обделённого лаской сына.

Годы службы в портовом городке на Каспии вошли в биографию нашего героя несколькими примечательными событиями. Во втором браке у него родились погодки — дочь Ксения^[447] и сын Николай (будущий военный разведчик трагической судьбы);^[448]правительственный экзамен на капитана 1-го разряда (дальнего плавания) принёс ему заветный диплом и производство в 14-й классный чин коллежского регистратора; в 1903 году вышла в свет его первая книга «Морские рассказы», включающая и драму в 3-х действиях из жизни торговых моряков — «Ломаюсь, но не гнусь»^[449].

Из письма Веры Николаевны к Борису Викторовичу Адамовичу в Варшаву от 24 августа 1903 года:

 

…Поздравляем с именинами. Митя занят моделью парусной яхточки. Работа мелкая — японская, но выходит хорошо и чисто.

Чем лучше я узнаю Вашего брата, тем больше нахожу в нём достоинств. Нас беспокоит молчание Надежды Александровны, не больна ли?.. ^[450]

Благотворители и попечители

Особо следует остановиться на благотворительной деятельности семьи Колмогоровых в отношении Тюменской женской прогимназии (до 24 мая 1870 года — Женского училища). Из 37 членов её попечительного совета по 1896 год под первым номером значилась супруга 1-й гильдии купца П. Ф. Колмогорова, состоявшая в этой общественной должности с 20 мая 1874 года по 1903 годы^[451], то есть в течение… 29 лет!

Её муж Ф. С. Колмогоров избирался членом совета с 1874 по 1891 год, в том числе в течение 8-ми лет — его председателем! Но в 1866 году он как гласный городской думы оказывал активное содействие училищу в проведении необходимого ремонта здания в каникулярное время. А его жена ещё в 1860 году была отмечена признательностью губернского начальства за пожертвование заведению 143 аршинов белого коленкора^[452].

Помимо ежегодных членских взносов в 35 рублей, супружеская чета Колмогоровых внесла в основной капитал учебного заведения 5000 рублей! В 1882 году к этой сумме добавилась 1000 рублей выручки от лотереи, устроенной попечительницей прогимназии О. А. Решетниковой и П. Ф. Колмогоровой. На проценты с этого капитала воспитывались лучшие из «несостоятельных учениц» заведения.

Среди имущего сословия Тюмени благотворительная деятельность Колмогоровых в отношении прогимназии уступала только деятельности «степенного» 1-й гильдии купца и потомственного почётного гражданина К. К. Шешукова и была соизмерима с вкладом супруги 1-й гильдии купца и потомственного почётного гражданина О. А. Решетниковой.

За все годы существования прогимназии только эти четверо неутомимых попечителей были удостоены Высочайших наград и подарков:

— К. К. Шешуков — ордена Св. Станислава 3-ей степени^[453] и собственного портрета в актовый зал училища;^[454]

— О. А. Решетникова — бриллиантовой броши (в 1874 г.) и собственного портрета в актовый зал (от 14.10. 1889 г.);

— Ф. С. Колмогоров — собственного портрета в актовый зал (от 3.04. 1894 г., посмертно);

— П. Ф. Колмогорова — бриллиантовой броши (в 1896 г.).

Эстафету председателя попечительного совета от 67-летнего отца принял в 1891 году сын Филимона Степановича — потомственный почётный гражданин и коллежский секретарь Григорий Колмогоров. В 1893 году он вносит в фонд заведения 277 рублей, в 1895 — дарит два портрета царствующих особ в золочёных рамах для актового зала (стоимостью в 250 рублей). В 1898 году Григорий Филимонович на свой счёт издаёт труд начальницы прогимназии М. Р. Клериковой «Историческая записка и отчёт за 25 лет существования тюменской женской прогимназии (1871–1896)» и в 1903 году жертвует прогимназии ещё 577 рублей.

С учреждением в конце 1899 года Марией Раймундовной Общества вспомоществования нуждающимся ученицам тюменской прогимназии братья Григорий и Фёдор Колмогоровы становятся в его ряды, соответственно почётным и действительным членами. Основные усилия председателя попечительного совета будут направлены на повышение доступности и уровня образования, открытие в городе классической 8-классной женской гимназии.

С этой благородной целью Г. Ф. Колмогоров взвалит на себя добровольные хлопоты по расширению существующего здания прогимназии. Ему придётся самому хлопотать о кредите, искать по подписке добровольных заёмщиков, составлять сметы, контролировать ход работ, не помышляя о возврате собственных вложенных средств. Он закончит постройку и только с открытием в городе гимназии уйдёт со своего поста, уступив его С. И. Колокольникову^[455].

К осени 1902 года учебное заведение получило от своего председателя новую пристройку, в несколько раз превосходящую по объёму прежнее здание. Тюмень могла гордиться лучшим строением среди сибирских прогимназий. При 350 учащихся стало возможным оборудовать столовую, открыть для желающих бесплатное профессиональное отделение кройки и шитья и даже пятый учебный класс^[456]. Тем самым был сделан и второй шаг к преобразованию прогимназии в гимназию.

Любопытен социальный состав питомцев заведения: доля детей мещан и крестьян в нём составляла 76 % против 24 % из семей дворян, чиновников, купцов и лиц духовного звания.

Так как строительство из-за скудности средств велось хозяйственным способом, то приходилось почти ежедневно бывать на объекте, вникая и в мелочи дела, и в финансовые расчёты. Закончив стройку с убытками, Григорий и Александр Колмогоровы жертвуют на частичное их погашение 850 рублей и в дальнейшем ещё 4790 рублей 48 копеек^[457].

Вот почему на «годичном акте» в прогимназии 29 декабря после исполнения хором певчих «Благодать Святого Духа нас собрала» её начальница М. Р. Клерикова выразила искреннюю благодарность своему главному попечителю и строителю^[458].

Увы, совершенно иным оказалось мнение собрания выборщиков нового состава городского управления на 1903–06 годы. Большинством голосов (35 против 31) его кандидатура в гласные думы была отклонена^[459]. В то же время 11 января 1903 года «Сибирская Торговая Газета» сообщила о Высочайшем пожаловании члена учётного комитета тюменского отделения Госбанка Г. Ф. Колмогорова орденом Св. Анны 3-ей степени и продлении его банковских полномочий ещё на 3 года.

Укрепила тюменское общество в назревшей необходимости открытия в городе женской гимназии и безвременная кончина 4 октября от болезни почек 57-летней начальницы прогимназии Марии Раймундовны.

Из Знаменской церкви гроб с телом усопшей, только в августе 1899 года перешедшей из католицизма в православие (после трагической смерти мужа), пронесли на руках мимо здания всей её жизни до Троицкого монастыря. На ленте одного из 11 венков можно было прочесть библейское пророчество:

Городская дума в своём заседании от 16 октября учредила стипендию имени незабвенного педагога (2000 рублей в уплату неимущих дочерей Тюмени) и ходатайствовала перед правительством о преобразовании прогимназии в гимназию^[461].

«Оказал большие услуги полезными указаниями и тщательным наблюдением за ремонтом прогимназии в /893–96 годах» и начальник участка Уральской железной дороги надворный советник А. Ф. Колмогоров.

Внесли свой вклад и жёны Григория и Фёдора Филимоновичей: Мария Евменовна, член попечительного совета с 1886 года, передала в пользу заведения 428 рублей 58 копеек выручки с концерта, организованного ею совместно с Ф. П. фон-Бергхольц; Елизавета Константиновна в 1894 году пожертвовала 370 аршин кретону и коленкору.

В отчёте прогимназии за 1901–02 учебный год^[462] мы встречаем упоминание и о стипендии (175 рублей) имени четы Ф. С. и П. Ф. Колмогоровых, учреждённой их сыновьями.

Открытие Тюменской женской гимназии состоялось, по всей видимости, в начале сентября 1904 года с прибытием из Петербурга новой начальницы В. М. Тихомировой. К этому времени С. И. Колокольников закончил и реконструкцию старого здания прогимназии (под единый архитектурный стиль пристроек, возведённых в 1900–02 годах Г. Ф. Колмогоровым).